ДОМ МЕНЮ ДОКИ ПОИСК



Владимир Исаев "Право на близость"

...Вместе с запахом ее духов, влаги ветра и ароматов сочного лета откуда-то залетела струйка табачного дыма.

Неужели еще кто-нибудь есть в парке? Глеб насторожился, но рука, тянувшаяся к центру женского естества Валечки, едва повинуясь, наконец шевельнулась, и мысли исчезли. Дальние дома дрогнули, из-за тучи проступила Луна и мягко осветила замершую на Валечкином лице восхищенную улыбку, открытые ноги, напрягшиеся плечи. Глеб стал было робко отводить руку, точно застигнутый врасплох - а вдруг она сейчас возмутится... подумает... скажет... - но Валечка накрыла ее своей ладонью и улыбнулась еще нежнее, заранее прощая ему растерянность. Все в его голове, согретой девичьим дыханием, закружилось, давние и свежие воспоминания смешались, теснимые ворвавшимися голосами, отрывистым шарканием, шелестом, смехом, любовью, сладостными предчувствиями вперемежку с укорами себе - что же я медлю? Что же я... Ведь сколько раз проигрывал такую ситуацию в воображе нии... кончики пальцев будто ощутили тончайший слой влаги - или это все продолжают таять тела? Кажется, если пальцы осмелятся продвинуться еще чуть-чуть, там возникнет электрический разряд. Луна затуманилась, похожая на оброненный в воду фонарь, озерная поверхность неба накренилась, как при кувыркании на пляже. - Смотри, Жбан, гы-гы... Она уже вроде созрела. Можно теперь сходу, как по маслу... - Чуждый голос врезался в действительность, пронзая две хрупкие фигурки - обнявшись в преддверии таинства, они стали еще тоньше, еще эфирнее, но так и не успели превратиться в скульптуру, в голограмму чувств, которая могла бы остаться в парке навсегда! не успели, став невесомее, сделаться навсегда невидимыми для зла. Обдало холодом, вмиг обледеневшая небесная гладь зазвенела и, разбившись, мириадами льдинок развеялась по ветру, отчего он сразу стал колючим и промозглым.

Их было трое - коренастые, сбитые, скорее всего накачанные. Как они только умудрились подойти так бесшумно? Один, самый высокий из парней, чуть покачивался - или земля все еще дрожала в глазах растерянных влюбленных, слишком долго засидевшихся в парке. Слабый луч карманного фонарика запрыгал по оголенным ногам девушки, ощупывая их бесцеремонно. - Вот это ножки! - процедил сквозь зубы, не выбрасывая сигарету тот, кого назвали Жбаном. Он был чуть ниже остальных, приземистее, в кожанке, что делало его похожим на неуклюжую рептилию с картинок о мезозойской эре в учебнике зоологии. - Валечка, - неуверенно прошептал Глеб и плотнее прижал ее голову к своей, - успокойся, главное - никого не бояться.

Валечка быстро одернула юбку и поежилась. Глеб настороженно поглядывал в сторону подошедших, все еще, видимо, надеясь, что они пошутят и пойдут себе дальше.

В памяти девушки пронеслось сообщение из теленовостей прошлой недели: в одном из парков был найден труп изнасилованной и изрезанной на куски женщины. Валечка встрепенулась и сконфуженно привстала. Трое стали полукругом, не собираясь, судя по всему, уходить, и продолжали перебрасываться похабными шуточками.

Глеб тоже припомнил подобные случаи - они словно прочитали мысли друг друга - пересказываемые знакомыми друг другу в очередях, на остановках, на вечеринках. Но зачем же резать?! - ни с сего ни с того возникло идиотское в этой ситуации недоумение, и он суетливо оглянулся, сдерживая волнение и страх - нет ли еще кого поблизости?

- Бесполезно, - угадал его намерение третий, - сам Господь Бог, как говорится, не поможет. Сами виноваты, другие в это время по домам любовью занимаются.

Его дружки снова загоготали. Высокий, надменно кривясь и ухмыляясь, неторопливо перекатывал по дорожке округлый камешек носком ботинка, на котором металлическая пластинка отражала вновь появившуюся любопытную Луну. Дорогие ботинки, импортные.

В чем виноваты?! Валечке хотелось заплакать, но где-то она читала, что звери наверняка нападают когда видят, что их боятся.

- Уйдите, ребята, - несмело произнес Глеб, и добавил: - пожалуйста. - Ха! Ты слышал, Беня? - почти закричал Жбан, обращаясь к высокому, у которого брови так выделялись над остальной частью вытянутого лица, что походили на лезвия, какими можно было бы брить мамонтов, и опять повернулся к Глебу: - Чмырь, ты нам указывать будешь?

Глеб промолчал, и, глядя на то, как Жбан нетерпеливо потирал мясистый кулак о ладонь другой руки, автоматически отметил, что он скорее всего не пьян. Тот, третий, тоже. Валечка нахмурилась и, презрительно сощурив глаза, время от времени приоткрывала их в немом отчаянии, чтобы послать тревожный сигнал тому, кто ей в эту минуту дороже всех. А что он мог сделать? Они вон какие здоровые. Тем более - трое.

- Ребята, - начал было Глеб, заранее не веря в действенность слов, - это ж не по-людски вообще.

- Ну да-а, не по-людски-и-и! - отвратительным писклявым голосом возмутился третий, выступая из тени. - А все самое лучшее себе - по-людски? Слышал о том, что нужно делиться с ближним?

- Я жил когда-то в Средней Азии, - обреченно продолжал Глеб, подавляя замешательство, - там беспредел. Но когда вечером или ночью парень с девушкой проходит - никто их не тронет...

Даже самая отъявленная мразь , - хотел добавить он, но голос дрогнул. Беня не слушал, и, шально подмигивая Валечке, не дал Глебу договорить бесполезное вразумление:

- Вот сейчас трахнем эту куклу, и будет по-людски.

- Самым что ни на есть гуманным образом, - повизгивая от удовольствия, доставляемого собственной пошлостью, вставил третий, которого еще никто пока не назвал по имени или по кличке. - Без грубости, без насилия. Хи-хи... По-человечески то есть.

- Это точно. - Все еще гадостно подмигивал Беня. - Не бойсь, красавица, на куски не порежем. Мы ж люди интеллигентные, просто проходили мимо и захотелось.

От взрыва хохота с дерева поднялось несколько ворон. На Глеба уже никто не обращал внимания, будто его и не было - испарился, снедаемый собственной беспомощностью, или ушел в себя под наплывом болезненных ассоциаций. - Вот послушай, девочка, - не унимался третий Глебу показалось, он его где-то видел - уж не на одной ли из тех лекций? О вере, гармонии... забыл уже. Любое проявление жизни... , - послушай, как тебе это нравится: сначала Жбан ласкает, Беня молится и одновременно готовится, а я орудую - нежно, щадяще, заботливо, чтобы не прогневить святого духа. Потом Беня ласкает, я молюсь и по новой готовлюсь, Жбан...

- Можно не ласкать, - поправил Беня, - она готова, обласкана уже этим... - кивок в сторону Глеба, - говорю же вам, как по маслу пойдет. Глеб, совершенно подавленный абсурдностью положения, собрал остатки решимости, взял девушку за руку, и сделал попытку увести ее, но Жбан успел схватить другую руку, которая в его кулачище казалась птичьей лапкой. - Пусти, сволочь! - заорал Глеб, но голос сорвался на хрип.

Тот лишь хмыкнул в ответ и резко дернул Валечку в свою сторону. Она вскрикнула, оторвавшись от Глеба, но не упала, подхваченная длинными, как у гориллы, лапами Бени, который сразу же начал ее тискать. Глеб бросился к ней, но, споткнувшись о выставленную Жбаном ногу, уткнулся лицом в горькую пыль у края дорожки. Терпкий запах собственной крови из разбитого носа в первое мгновение испугал, но он тут же взял себя в руки и вскочил. Пыль попала в глаза, он наугад ткнул несколько раз кулаками в стороны и, сопровождаемый смешками после оглушительной затрещины, которая пришлась на ухо и левый висок - кулак у Жбана был увесистый и, судя по всему, профессионально набитый - отлетел к скамейке и уткнулся щекой прямо в то место, где они только что сидели с Валечкой, обнимаясь. Доски с потрескавшейся краской еще не успели остыть. Даже щели в них продолжали излучать болезненно приятное воспоминание. Пошевелиться никак не получалось, но придал сил исступленный крик Валечки, моментально прервавшийся - кто-то закрыл ей рот ладонью. Глеб снова поднялся, покачнулся и сделал шаг вперед, поражаясь, откуда внутри его, несмотря ни на что, такое тягостное, нарастающее и прочное спокойствие. Он никогда бы не смог в себе даже предположить нечто подобное при мысли о таком происшествии. Мягко сказано - происшествие! - слово-то какое. Беда, трагедия? Худшее из всего, что можно было ожидать? В том-то и дело, что не ожидали. И никто не ожидает. Это потому, что в неведении - блаженство. Треск одежды, зубчатый скрип молнии - той самой, на которую Глеб так часто благоговейно поглядывал, когда было еще светло и думал, что наверное легче сдвинуть небо, чем ее расстегнуть. Приглушенный, грудной стон Валечки. Каково ей сейчас? О чем она думает? Думает ли?...

Владимир Исаев
Отрывок из рассказа "Право на близость", давшего название книге, 1994 г.


<< Назад: Литературные эротизмы



Наверх


Рекомендуем Вам посмотреть популярные разделы сайта myvaleology.com: MENU с описанием разделов


СОЦСЕТИ ВКЛАД ДИЕТА СПОРТ
Написать администратору Карта сайта

Версия all4b8